В одной папке с рукописью находился документ, повидимому представляющий собой запись интервью или рассказа. Авторство не указано. Поскольку изложение сначала ведется от лица женщины, скорее всего автором является Ольга Петровна Котовская — вряд ли какая-либо другая женщина могла все это знать и рассказывать.
Г.В. Шмерлинг. 2011 г.
Демобилизовался состав. Наши бойцы были бессарабцы, оторванные от своих родых мест, и в мирной обстановке куда себя приткнуть они не знали.
Они были безграмотные, с одной стороны; с другой стороны, они питали надежду, что в ближайшем будущем они заберут свою родную Бессарабию. Эта мысль толкала их быть вместе. Вот отсюда и возникла идея создания Коммуны. Это основное.
Бойцы боялись далеко от Котовского отходить и пошли на с/х работы на селе, эти работы были в радиусе расположения корпусной части. Они объезжали маленькие села, артели организовывали, но связь держали с Григорием Ивановичем. Когда уже выявилось конкретно, что Коммуна построится, то их определяли просто в Коммуну. Работали они прекрасно по стройке этой Коммуны, хотя и не скрывали бедноты и тяжести быта, но жили надеждой, что все это в будущем окупится.
В начале было человек 40 коммунаров. Инициатором этого дела был Григорий Иванович, он уговаривал долго Макрицкого, который демобилизовался, Макарова, Харлампиева и т.д. Каждый раз он ходил с ними, читал им целые лекции и к каждому подходил индивидуально. Макрицкого он убеждал в одном, Харлампиева в другом.
Как появился Левицкий.
Там, где работала конская часть, хотели создать ремонт лошадей. Ремонт лошадей был вопрос острый, лшадей нужно было сдать государству. Там был совхоз корпусный, но левицкий говорит - Григорий Иванович, похлопочите, чтобы создать нам конскую часть. Это было подхвачено Гажаловым, он заразился энтузиазмом строительства. Когда была составлена конская часть, он поехал в центр и выхлопотал. Так организовалась конская часть по ремонту лошадей в Ободовке. Там часть наших бойцов работали конюхами.
Там работал Гажалов, он был основоположником этой Коммуны. Тут была еще одна учительница, Соня Харитова, она увлеклась этой идеей создания Коммуны и тоже мног работала в этом направлении, потом она оттуда выехала.
Гаманюк это военнопленный галичанин, он был кучером, ниже всякой критики. Едешь экипажем, далеко слышно, что я еду: все колеса скрипят. Говоришь: Ваня, я тебе деньги дам, купи мази для колес. Стыдно так, разве это по хозяйски. Так нет. Хоть ты ему что.
По утрам всегда засыпал, приходилось поднимать его, чтобы накормил, напоил лошадей, да и сам поел. Не хозяин был. При нем две лошади хорошие погибли из-за того что небрежно и хладнокровно относился к своим обязанностям. Видишь что лошадь хромает, говоришь — поведи к ветеринару лошадь. И Махновскую кобылу пришлось расстрелять только потому, что не досмотрели за ней.
Гаманюк попал к нам в 20 году весной. Когда уже мы перешли на мирную передышку, задача Григория Ивановича — всех их учить, они были неграмотные. Создали школы ликвидации неграмотности среди красноармейцев. Некоторым было трудно осилить грамоту.
Лозинскому тоже трудно давалась грамота. Когда его отправили в Ободовку, была демобилизация конского завода, и когда коммуна создавалась, он перешел в Коммуну. Новые формы жизни его постепенно перевоспитали, но как у него произошел переход, я не могу точно сказать.
Я каждый раз приезжала и видела перемену в Иване в хозяйскую сторону. Он чувствовал себя хозяином этой Коммуны, чувствовал что в Коммуне он не батрак каким был до сих пор, а хозяин, и его благосостояние зависит от него самого. Если он на фронте этого не осознавал, то тут он считал, что он должен беречь хозяйство, что это общая коммунарская собственность, в том числе и его собственность.
(Далее почти весь машинописный лист отсутствует).
...
Работа среди женщин.
Все неполадки, все конфликты, которые мы пожинали в период стройки коммуны, они сводили не к производственным взаимоотношениям, а вокруг детей. И какие были склоки, эти склоки начинались и кончались вокруг детского вопроса.
В чем имено заключался этот детский вопрос. Он заключался не в том, что снабжение было плохо. Кормили наших детей неплохо, дети были обеспечены самым лучшим образом. Питание было хорошее, но с ростом Коммуны повысились требования по уходу за детьми. Этот вопрос упирался в то, что коммунарки, работающие в детском доме, не могли дать развития детям, не могли вести работы как следует воспитательной, и матери требовали. Сколько было матерей, столько было и требований, на этом и были разногласия женщин.
Тут вышло, как говорят: «Что нам не гоже, то на тебе, боже». В детский сад попадали на работу женщины не те, которые были бы способны быть хорошими нянями и воспитательницами, а те, которые не годились для тяжелого труда — инвалиды, которым было трудно повести это дело. Это отражалось на работе детского сада. Моя борьба заключалась в том, чтобы этот принцип посылки на работу закреплять квалифицированные кадры, проводить в жизнь.
Только закрепленные работники могут учиться, могут повышать свою квалификацию. Это основное. На этом основана была моя работа. Другя была работа в коммуне, и каждый год добивалась плановости в детском хозяйстве, чтобы не было сегодня густо, завтра пусто.
С моим приездом в коммуну я устраивал(а?) медико-санитарный осмотр всех коммунарок, и, в зависимости от состояния здоровья, производилась переброска работни... (окончание текста утрачено).